Большая школа похожа на огромный вокзал: шумный, пестрый, суетливый, непостижимый для тех, кто снаружи, привычный и понятный для тех, кто внутри ‒ кто знает, как сократить путь до школьной столовой в большую перемену, как проскочить мимо дежурных, если пришел одетым не по форме, и как можно открыть замок на чердак, если нужно переждать «окно» между уроками. В одну из таких школ после окончания университета приходит работать молодой преподаватель английской литературы мисс Сильвия Барнетт. Наверное, каждый выпускник, оканчивая вуз, думает о том, что будет работать так, как это описано в умных научных статьях. Врач рассуждает о новом диагностическом оборудовании, юрист ‒ о соблюдении прав человека, инженер ‒ о необходимости новых технологий. Но с первых же дней молодой специалист сталкивается с реальностью. Сильвия Барнетт мечтала познакомить учеников с мирами Чосера и Шекспира, но вынуждена заполнять бесконечные формуляры, требовать замены выбитого окна и учиться бороться с хамством учеников. Сможет ли она разглядеть их лица, узнать каждого из них? Получится ли у нее найти общий язык с другими преподавателями, или она вынуждена будет уйти, как уходят из школы более 80% молодых педагогов? Порой она чувствует себя бегущей вверх по лестнице, ведущей вниз, плывущей против течения, уносящего ее все дальше от цели. Но ведь точно так же чувствуют себя и ее ученики, которые живут, каждый день встречаясь с безнадежным равнодушием вечно занятых родителей, погруженных в свои проблемы одноклассников, выслушивая таких же равнодушных, притворно доброжелательных учителей.

Книга Бел Кауфман составлена из записок, которые ученики бросают в ящик для пожеланий (придумка Сильвии Барнет), выдержек из официальных директив, электронной переписки учителей по внутренней сети во время уроков и писем мисс Сильвии Барнетт ее университетской подруге, вышедшей замуж и растящей своего малыша, ‒ писем, похожих на вопль о спасении с тонущего корабля.

Когда в каждом из классов по пятьдесят учеников, можно ли винить учителя за то, что у него не нашлось времени поговорить с попавшей в беду ученицей? Кто виноват в том, что девочка, не найдя поддержки, решилась на криминальный аборт и погибла? А как быть с чувствами ученицы, влюбившейся в своего учителя: исправить грамматические ошибки в ее сумбурном признании или заверить, что влюбленность, как ветрянка, со временем пройдет? Как не ранить открывшуюся душу? И нужно ли, чтобы души учеников открывались перед учителем, ведь учитель, в конце концов, не исповедник? И где правильная дистанция между учителем и учеником, если то одна, то другая сторона так и норовят нарушить? Молодая учительница ищет ответы на эти вопросы, пытаясь понять, чего ждут от нее ученики, зачем пришел в школу каждый из ее коллег…

В моем классе тридцать три ученика. Примерно столько же в каждом классе в нашей параллели. Мы пишем тесты, потому что это единственный способ проверить, усвоили ли мы пройденный материал. Спросить каждого невозможно, как невозможно проверить более сотни сочинений или других письменных работ, в которых требовалось бы хоть как то мотивировать ответ. Но разве тест научит нас рассуждать? Как преподавать математику в классе, где один уже самостоятельно освоил тригонометрию, а другой окончательно забыл таблицу умножения?

Читать в книге Бел Кауфман отрывки из школьных директив смешно. Но разве мало сейчас в нашей системе образования принимается непродуманных решений? В этом году в нашей школе в экстренном порядке ввели второй иностранный язык в качестве обязательного. Весь сентябрь мы занимались без учебников и вообще без каких-либо учебных материалов, на слух, ‒ точно так же, как и мисс Сильвия Барнетт со своими учениками. По действующим ФГОСам школа обязана организовать внеурочную деятельность. Каждый ученик должен посещать в школе не менее двух кружков в неделю, а тот, кто не посещает, должен принести справку о том, что занимается где-то в другом месте. Но как заставить ходить в кружок того, кто этого совсем не хочет? Как можно заставить современного подростка принудительно рисовать, петь или играть в лапту?

Как и американские школьники 1960-х, мы гордимся своими двойками и не боимся вызова родителей в школу. Многие из моих одноклассников говорят, что будут учить только те предметы, которые им понадобятся для поступления в выбранные вузы, а по остальным достаточно натянутой тройки. Но нам, так же как и американским школьникам, очень интересно, как живут учителя. К примеру, перед началом учебного года мы с подружкой обязательно заходим на странички в социальных сетях всех своих новых учителей. Книга Бел Кауфман приоткрывает школьникам дверь в учительскую ‒ единственное место в школе, куда нам вход закрыт. Прочитав «Вверх по лестнице, ведущей вниз», я вдруг впервые попыталась встать на место учителя и задумалась о том, зачем он входит в класс, что он хочет ‒ чтобы мы запомнили даты и имена, чтобы научились думать и рассуждать, научились справляться с трудностями? Что хочет дать мне учитель и что ждет от меня взамен?

Ксения Барышева

_____________________________

Бел Кауфман
«Вверх по лестнице, ведущей вниз»
Перевод с английского Юлии Жуковой, Елены Ивановой и Сары Шайкевич
Издательство «Белая ворона», 2016