– Ольга, откуда выросла идея создать виммельбух? До сих пор издательство «Настя и Никита» специализировалось на текстовых книгах. Конечно, «случались» и книжки картинки – например, «Шофер», «Повар»… Но их появление можно было легко объяснить: это образовательные книжки для малышей, поэтому картинка в них – главное средство общения с ребенком. По отношению к «Одному дню из жизни Деда Мороза» такого объяснения недостаточно. Тут сказалась какая-то ваша неисполненная детская мечта?

– Как раз наоборот. В детстве я была совершенно равнодушна и к разного рода историям в картинках, и даже к книжным иллюстрациям. Читать меня научили очень рано – в три года. И я читала нереально много. В библиотеке, куда приводила меня бабушка, никто не верил, что такое возможно. Мне все время пытались подсунуть какие-то тоненькие книжечки с картинками, а я от них отказывалась. Мне вообще не нужны были картинки – только текст. Текст – и я со своим воображением. И такая моя абсолютная текстоцентричность длилась довольно долго. И вдруг в возрасте тридцати четырех лет у меня в буквальном смысле открылись глаза. Я вдруг увидела картинки! Книжки-картинки и виммельбухи – замечательные истории Ротраут Сюзанны Бернер про городок, книги, которые во множестве стало выпускать издательство «Мелик-Пашаев», мой любимый виммельбух «Одни дома»… Они вызывали у меня восхищение. Причем не как у мамы, которая ищет хорошую книгу для своего ребенка, нет. И это восхищение невозможно было передать словом «милый». Знаете, как иногда родители говорят, покупая книжку: «Ой, какие милые картинки!»

Это был чистый восторг взрослого читателя перед открывшимся ему новым миром смыслов, переданных каким-то другим, не словесным способом. Это был мир множества переплетающихся между собой историй, рассказанных художником – так эмоционально, с таким юмором! Мне казалось, что у меня в голове при взгляде на эти картинки взрываются яркие шары. Я вдруг научилась их воспринимать, «читать», размышлять над «сказанным».

– Можно сказать, что вы пережили революцию восприятия, связанную с появлением нового вида книг?

– Да, новых неожиданных книг. Хотя, может быть, это теперь мне кажется, что все произошло «вдруг». Вообще-то, как человек с психологическим образованием, я должна отдать должное влиянию «насмотренности». Потому что каждая новая книжка нравилась мне больше той, с которой я познакомилась раньше, и в какой-то момент моя насмотренность достигла критического предела: я такие книжки полюбила. Я, конечно, понимаю тех родителей, которые, открывая книжку-картинку, восклицают: ой, здесь нечего читать! Я сама какое-то время назад была такой. Но теперь я бросаюсь объяснять таким родителям, как прекрасны виммельбухи и какие возможности они в себе таят, сколько там можно открыть сюжетных линий и какой это материал для совместных наблюдений с ребенком. Например, среди персонажей «Городка» Ротраут Сюзанны Бернер есть пожилой мужчина в спортивном костюме. На одной из первых страниц книги мы видим, как он бежит по улице – видимо, совершает утреннюю пробежку. И у него из кармана выпадает кошелек. На другой странице мы видим, как кошелек подбирает маленькая девочка, и затем в течение какого-то времени (на протяжении нескольких разворотов) она ищет, кому принадлежит кошелек. Кошелек и ключи. Ключи – важная вещь для ребенка, может, даже важнее кошелька. В конце концов девочка находит хозяина кошелька и ключей – пожилого Марка. На последнем развороте мы видим, как Марк заходит в кафе и покупает себе горячий чай. А за окном кафе – снег, холодно. Зима. То есть он получает возможность согреться, благодаря стараниям девочки. По-моему, это прекрасный сюжет.

– Вы как текстоцентричный человек блестяще переводите то, что видите, в форму словесного рассказа. Это же в некотором смысле особый дар. Вряд ли это под силу ребенку.

– Ребенку, конечно, надо помогать – обращать его внимание на какие-то детали, помогать формулировать свои впечатления. Это, мне кажется, и называется «читать виммельбух». И этому надо специально учить. Меня в детстве этому не учили, и поэтому возможность воспринимать такие книжки долго оставалась за пределами моих возможностей. А если у ребенка формируется привычка «общаться» с виммельбухами, это очень способствует его развитию, самым разным функциям – памяти, мышлению, воображению, умению сравнивать, сопоставлять… Вы знаете, что российские логопеды очень любят виммельбухи?

– Как-то я специально о логопедах не думала… А что их привлекает в виммельбухах?

– Виммельбух – это обычно книжка большого формата, развороты которой плотно заполнены разнообразными и многосюжетными изображениями. Такие картинки как магниты притягивают глаз ребенка, завладевают его вниманием. И сколько там можно отыскать предметов на нужный звук! Сколько разных предложений придумать по поводу происходящего. Это вам не набор карточек с изображением отдельных предметов. Одна такая книга заменит набор с миллионом предметных карточек. А дети просто бегут на занятия к тем логопедам, у которых в кабинете есть «волшебная» книга. Преподаватели иностранного языка тоже используют в своей работе виммельбухи – причем в работе и с детьми, и со взрослыми.

– И тем не менее, вам почему-то не хватило множества прекрасных виммельбухов, созданных западными художниками. Вы решили создать нечто свое.

– Да, конечно. Мне захотелось, чтобы появился виммельбух, и тематически, и предметно связанный с российской культурой.

– А тему Нового года вы выбрали, потому что это редкая точка общественного согласия?

– Да, Новый год – праздник, к которому позитивно относятся все жители нашей страны. Теплый, семейный праздник. В нем очень много детского.

– Но как вы на это решились? Это ведь, мне кажется, довольно сложная работа. Кто-то поделился с вами секретами создания виммельбуха? Или как человек, выросший в текстовой культуре, вы сразу поняли, что за каждым виммельбухом (как за комиксом и графическим романом) стоит текстовый «сценарий»?

– Да. Никто, конечно, специально не учил меня создавать виммельбухи. Но я в течение некоторого времени работала сценаристом на детском телеканале и писала сценарии для детских передач. И я понимала, что в основе виммельбуха тоже лежит некий «сценарий». Поэтому я придумала сюжет и написала подробный, поразворотный сценарий того, что должно происходить на картинках. А художница Ольга Громова стала этот сценарий воплощать в жизнь. Работа это сложная, если не сказать – адская. Не каждый художник за такую работу возьмется. Тут широким мазком не отделаешься. Тут каждая деталь должна быть прорисована ‒ и так, чтобы она безошибочно считывалась ребенком. В нашем виммельбухе 8 разворотов, включая обложку, то есть 14 страниц. Мой сценарный план занимал 20 страниц убористого текста.

– И вы решили поселить Деда Мороза в уютном деревянном домике, вместе с его «близкими» и друзьями – Снегурочкой, снеговиком, снежной бабой. А домик, нарисованный Ольгой Громовой, очень напоминает домики для игры в куклы. И весь виммельбух как бы вместился в этот домик…

– Мне очень хотелось, чтобы в нашей книге было создано небольшое уютное пространство, понятное маленькому ребенку. Ведь для ребенка пространство, в котором он существует, это не мир, а дом. А мне хотелось, чтобы наш виммельбух был понятен самым маленьким детям. Поэтому он не так растянут в пространстве, как «Городок» Бернер, а сжат до размеров домика. Ну и немного захватывает дворик. Но при этом в нашем виммельбухе тоже много разных сюжетных линий, которые можно отслеживать вместе с детьми.

– У вас есть любимые сюжеты?

– Два: отношения между совой и белочкой и появление маленького снеговичка. Белочка и сова нарисованы в левом углу каждого разворота. На первой странице сова белая. Интересно спросить детей: как они думают, почему сова белая? Кто-то кричит: это полярная сова! А кто-то считает, что сову запорошило снегом. Она же не двигается, сидит себе и дремлет.

– И правы вторые?

– Да. На следующем развороте белочка обметает веничком спящую сову, и обнаруживается, что та коричневая. Сова все спит. Дети высказывают догадки, почему она спит: она же активна ночью! И вот белочка за совой на протяжении всей истории ухаживает, а к Новому году, когда стрелки на часах показывают 12, сова просыпается и празднует вместе со всеми. Дети с удовольствием строят предположения, почему белочка ухаживает за совой. Кто-то считает, что сова старенькая, а белочка – молодая. Тут могут быть и другие прочтения. Но мне этот вариант нравится.

– А сюжет со снеговичком? Он будто бы вырастает сам собой к последней странице.

– А вот и нет. Это картинка-загадка. На каждой странице вокруг снеговичка появляются новые следы – и какая-то новая деталь в его облике. То есть его все коллективно лепят. Снеговичка я задумала как новогодний подарок снеговику и снежной бабе. В конце истории все получают подарки. И я все думала: что же им подарить? Ведро? Морковку? Слишком уж это прозаично. Даже обидно. И снеговики – такая трогательная пара. Почему не порадовать их появлением снежного малыша?

– Думаю, этот сюжет многим нравится. Вы ведь уже получаете читательские отклики? Что вызывает вопросы?

– Больше всего вопросов и даже упреков вызывают олени. Мол, зачем авторы книги решили отправить Деда Мороза развозить подарки на оленях? Пусть бы ехал на тройке лошадей ‒ это более «аутентично». Тут мне пришлось возражать. Олени с их широкими копытами, с их ростом и теплым мехом казались мне гораздо более подходящим способом передвигаться по лесным заснеженным дорогам, чем лошади. Если Дед Мороз на каких-то картинках едет на лошадях, то тройка обычно несется по широкой накатанной дороге. А нашему Деду Морозу нужно выбираться из лесной глуши. Откуда тут накатанная дорога? Кроме того, упрек в отсутствии «аутентичности» я отвергаю совершенно. В нашей стране живут олени. Много оленей. Они – такая же органичная часть нашей природы, как и лошади. Они даже в Великой Отечественной войне участвовали.

– Об этом рассказал нам в своей замечательной книжке «Вот ты какой, северный олень» один из лучших авторов «Насти и Никиты» Александр Ткаченко.

– Вот именно. Так что наш Дед Мороз развозит подарки на трех оленях. Характеры у них разные. Один из них обжора, другой – трус, третий - балбес. Но вообще-то они безобидные и даже славные, и хорошо делают свое дело. Довольно утомительное, кстати.

– Но, как я понимаю, это авторские сюжеты, которые воплощает художник. А читатель потом может наложить на них свои сюжеты.

– И этих сюжетов может быть очень много. Виммельбух – это кладезь для придумывания историй. И эта книга полифункциональная и долго живущая. Но прежде всего, это идеальная книга для общения с ребенком.

Беседу вела Марина Аромштам