Эта книга с автографом автора лежала у нас и ждала своего часа целых два года. За это время я успела познакомить подросшего Лёву с Мариной Яковлевной лично: на последней выставке «Non/fiction» подвела его к писателю, со всевозможными извинениями попросила разрешения познакомить их, и при этом чувствовала себя крайне неловко, представляя Лёве Марину Яковлевну – писателя, поэта, переводчика – всего лишь как «переводчика Груффало». И казалось, что ребенку с вытаращенными от выставочной суеты глазами совершенно не до светских знакомств, и что за инициатива такая с моей стороны странная –

показывать ему зачем-то совершенно чужую приятную даму в очках, и беспокоить для этого взрослого занятого человека.
На зимних каникулах нам попалась тонкая книга 1985 года со стихами Марины Бородицкой: «Убежало молоко». Я напомнила Лёве про встречу на выставке месяц назад, он сразу же вспомнил, и мы с интересом прочитали тоненький сборник.

А совсем недавно приступили, наконец, к «Бумажному зонтику». И какая же была бурная радость узнавания, когда Лёва понял, кто автор этой книги, прям как будто это бабушка его родная книгу написала! Сам все прочитал на титульном листе: продрался сквозь длинную сложную фамилию, разобрал рукописный автограф, ликовал, увидев, что там написано «Юле и Льву».

А потом было бесконечное «а дальше?», «ну давай хоть заглянем на следующую страничку, что там?». Это от мальчика, который вообще-то не очень любит стихи.

Начали читать, надолго застряли на стихотворении «Разные бабушки»: долго разбирались, какая же у Лёвы бабушка, на которую из трех она больше похожа, и хотя, на мой взгляд, она не похожа ни на одну из них, Лёва все-таки выбрал бабушку Марину – просто, как мне кажется, потому что на рисунке она была изображена современной, худощаво-моложавой, в брюках и с маленькой сумочкой на плече. И то, что по тексту она была соней и веселой лентяйкой (что совершенно не соответствует реальности в Лёвином случае), его совершенно не смутило, настолько подошел нарисованный образ. Лишнее подтверждение значимости иллюстрации в детской книге: картинка полностью вытеснила текст.

А бабушка Марина
Проснулась позже сына,
Долго зевала,
Кофе попивала,
Натянула брючки,
Позвонила внучке:
‒ Не сходить ли нам в кино?
И в Макдональдс? Решено!

Вообще у рисунков Галины Панченко в этой книге абсолютно единая со стихами интонация: такая лёгкая и остроумная гармония.

Лёве было интересно узнавать новые слова, в основном из школьной жизни и поэтому совершенно незнакомые: «контрольная», «промокашка». Какие-то слова были просто из редко встречающихся в детской жизни, вроде «писчебумажный» или «беретка». Полной неожиданностью для меня стала неопознанная Лёвой «кочерыжка» – каким-то образом человек, который знает «клинопись», «аттестацию» и другие не самые очевидные для ребенка слова, незнаком с «кочерыжкой».

В какой-то момент Лёва строго сказал: «Мы это уже читали». Я предположила, что мы начинали этот сборник раньше. Нет, говорит, это была другая книга, с другими иллюстрациями. На втором таком совпадении у меня тоже что-то в голове зашевелилось, я стала вспоминать, и утром порадовала Лёву, вытащив старый сборник «Убежало молоко», который мы читали два месяца назад, – оказалось, некоторые стихотворения там пересекаются. Меня порадовало, что пятилетний читатель первый, и гораздо увереннее взрослого, вспомнил, что слышит стихотворение не впервые. Такие у них, оказывается, внимательные и чуткие уши.

В стихотворении «В гостях у лесника» Лёвой была с радостью опознана деревня, хотя напрямую ничего не названо:

Здесь деловитый ёжик пыхтит в углу,
Старый колодезь цепочкою стук да бряк…
Глянешь в окошко – прижмётся луна к стеклу,
Двери откроешь – и солнце стоит в дверях!

Но для ребёнка, проводящего каждое свое лето в деревенской глуши, это все не пустой звук и тут же узнается, слишком много схожих впечатлений и воспоминаний.

Следующей радостью была «Щенячья считалочка»:

Ты щенок
И я щенок,
Мы друг дружку
Сбили с ног –
И катаем, и валяем
В грязном
Снежном месиве…

Что ты гавкаешь,
Хозяин?
Видишь – людям весело!

Лёва тут же предложил заучить ее наизусть, ведь в детсадовской жизни без считалок – никуда, это очень важная часть детского фольклора. И, видимо, ему очень хотелось разбавить привычные «аты-баты, шли солдаты» чем-то свежим, никому, кроме него, неизвестным. Когда читали второй раз, он придумал, что это нарисованные щенки считаются между собой, переводил пальчик с одного на другого и победоносно объявил в конце, кто из них «вóда».

И вот мы дошли до финальной части, «Азбучные истины. Семейный алфавит для школьников, их родителей, бабушек и дедушек». Пока мы читали сборник, мне периодически казалось, что Лёва для книги маловат, все-таки в ней много о школьной жизни, для него пока неведомой. Но добрались до «Алфавита», и стало понятно, что книга ему вполне по возрасту.

Там помимо прекрасных стихов на каждую букву еще есть интересная игра (называется она «Особое задание для младших братьев и сестер»): подсчитать, сколько раз встречается каждая буква в «своем» стихотворении. То есть в четверостишии на букву «А» подсчитать все «А», на «Б» – все «Б», и так далее. При этом количество этих ключевых букв всегда разное, непредсказуемое, их может быть 3, а может ‒ и 11.

Азартная игра по подсчету букв незаметно превратилась в чтение ‒ сначала отдельных слов, потом целых строчек. Ведь чтобы подсчитать, нужно внимательно ползти глазами (и для надежности – пальчиком) вдоль каждой строчки, не пропуская ни буквы. И вот буквы начинают так соблазнительно складываться в осмысленные слова ‒ не сразу, не мгновенно, но ведь складываются… И для человека, только начинающего читать, это был предмет особой гордости: он прочитал «взрослое» стихотворение, то самое, которое ему только что читала я.

А я в очередной раз поразилась пытливому и неленивому устройству детской головы: даже если я только что прочитала вслух слово или строчку, Лёва не использует эту подсказку (ведь прочитанное вслух наверняка еще звучит в ушах?!), а сам, абсолютно сам продирается сквозь непокорные буквы, которые то коварно заводят не туда, то сами собой складываются в какую-то абракадабру, и только с третьей, а то и пятой попытки сливаются в понятное благозвучное слово. И каждый раз – сияющее гордое лицо победителя!

Этот сборник – настоящие «Стихи для всей семьи», как и говорится на обложке. В нем есть стихи для детей, есть ‒ для взрослых, есть ‒ для собак (кошкам тоже можно), есть стихи «на вырост». Несколько вечеров мы прожили в ярком, непредсказуемом, остроумном мире Марины Бородицкой. И у меня такое ощущение, что именно личное знакомство с автором сразу сделало эту книгу родной. Никогда еще мы не читали сборник стихов с такой вовлеченностью, обсуждениями и читательским нетерпением.

Юлия Тризна