Библиотекарь поднялась с места и, нависнув над моим сыном, спросила:

– А ты мог бы со сцены сказать… Объявить со сцены? Ты можешь сказать: «Куда идем мы с Пятачком, большой-большой секрет, и не расскажем мы о нем, о нет, о нет, о да!»

– Я не мог бы, конечно, не мог бы, – сказал мой мальчик и сделал шаг назад.

– Ну попробуй! – не сдавалась библиотекарь. – Скажи! «Куда идем мы с Пятачком…» Или... Из тебя получился бы отличный заяц, такой зайка-всезнайка! А попробуй-ка...

– Мама! – взмолился ребенок и потянул меня за руку. – Мама, пойдем уже домой. Хватит стоять, мама.

Он боялся даже представить, что будет один на сцене и что ему придется говорить что-то детям...

По дороге домой я попыталась объяснить ему, что это так же, как в спектаклях, которые он смотрел, только на сцене будет он... Но мой сын мотал головой. Он переживал так же, как и другой мальчишка, книжный:

«Вечером я не мог заснуть. Совсем один на сцене. И сказать ГРОМКО! А в зале полно родителей. От страха руки у меня стали мокрыми и ледяными. А что, если я забуду слова?»

Дома, разложив на диване новые книги, мои дети, старший и младший, залезли на высокий стол и объявили:

– А тепе-е-е-ерь... концерт! Сначала мы споем песенку «Лев Толстой»! Зрители, садитесь на свои места!

Старший пел какую-то неразбериху, младший сучил ножками и кривлялся, цокал языком, и это был лучший концерт в мире. Двое на сцене – это вам не один. Двое – это сила! И такая мощная сила, что реальность не выдержала и создала книжку про моих мальчишек.

Это книга Ульфа Нильсона и Эвы Эриксон «Один на сцене». Старший мальчишка в ней чуть взрослее – но не могли же авторы угадать все до мелочей. Зато они здорово срисовали внешность и каким-то чудом подсмотрели, что творится у нас дома. Они узнали и про концерт, и про одного на сцене, и про двоих на сцене, и про песенку, и даже... даже про Пятачка. У братьев из книги есть любимая песня про Пятачка и Пуха! Вот как они ее поют:

«А еще я накидывал на голову плед, ходил по комнате кругами и рычал как чудовище. Потом высовывал голову и говорил тоненьким голоском: “Ну это же я!” И тогда он заливался громким смехом.

Но больше всего ему нравилась песенка про нас с ним, которую придумал я сам:

Мы с братом так дружны,

как Пятачок и Пух:

Он – хрюк, я – чмок,

я – чмок, он... ПУК!

Когда я говорил “хрюк”, то нажимал ему на кончик носа, а когда доходил до “пук” – брат валился от смеха на пол и просил: “Еще, еще!”»

– Эта книжка ‒ про вас, – объявила я своим ребятам. – Давайте читать.

Мы прочитали книжку, мы рассмотрели нас самих, но только нарисованных, а потом читали книжку по много-много раз в день. Мы забрали из книжки прозвища и оставили их себе – так у нас появились Чмок и Пук. Радовался Чмок, искал брата в книге Пук, а в перерывах они продолжали давать концерты на столе.

В книжке главному герою тоже предложили выйти на сцену одному. И сказать всего несколько слов: «Этой короткой песенкой мы закончили наш концерт».

Главный герой боялся и не спал ночами. Он выбрал трогательный костюм крота. И когда дело дошло до праздника, он спрятался за нарисованным клочком земли, глядя в переполненный зал. Родителей, бабушек и дедушек собралось столько, что всем не хватило мест и пришлось ставить дополнительные стулья. Ему захотелось в туалет. А идти на сцену – расхотелось... Один на сцене – это слишком. Вот двое на сцене – другое дело. Двое – это сила!

Младшему брату тоже было тоскливо в шумном зале без кротика, и он отправился его искать. «Кроти-и-ик! Милый кротик!» – вытащил он его из раздевалки.

И вот они выходят вдвоем с младшим братом. Бесстрашно смотрят на зрителей. Произносят заветные слова.

Но этого им кажется мало.

Ведь они вдвоем!

Концерт продолжается! Концерт не должен заканчиваться!

И тогда они поют любимую песенку.

Про Льва Толстого, конечно. Какую же еще?

Наталья Евдокимова