События, описанные в книжке, привязаны к рождественской ночи, а Волк выступает здесь как глава многодетного семейства. Воскресным утром его извлекают из глубин «цветных снов» волчьи дети: они хотят есть, и Волку ничего не остается, как отправиться на поиски съестного.

На первый взгляд, ему везет: он то и дело натыкается на каких-то персонажей, которых, с волчьей точки зрения, можно было бы съесть. Но у каждого из них есть своя «отговорка»: у зайца – тоже голодные дети, у козы – больная мать. Волк принимает все эти аргументы, и решительно идет дальше. Но следующая подходящая жертва, олень Санта-Клауса, доходчиво объясняет, что с его исчезновением все детки останутся без подарков. И это заставляет Волка тут же изменять свое решение: «Папа Волк не мог даже представить своих волчат без подарков».

В конце концов, Волк натыкается на пекарню. Пекарь в страхе сбегает, а Волк набирает в мешок разных сладостей. Но даже и тут нельзя сказать, что он вступил на путь криминала, пускай и в облегченном варианте. «Я злой и страшный волк, но не вор и разбойник!» ‒ говорит он и оставляет на прилавке деньги за покупки.

Волк не просто каждый раз «входит в положение» своей потенциальной жертвы, он примеряет ее личную ситуацию на себя. И каждый раз глубоко сочувствует встречному. Но когда его благодарят «за милость не быть съеденным» или за подарки, он упорно отрицает, что является «милым». Он настаивает, что его в высшей степени «гуманистическое поведение» ‒ «всего лишь» результат воздействия атмосферы рождественской ночи.

Но это как раз тот случай, когда Рождество тут не причем.

Просто перед нами самый думающий, самый понимающий, самый порядочный Волк из всех, которых мы когда-либо встречали на страницах книг. И к тому же ‒ любящий отец и муж. То есть этот Волк – в большой степени Человек. И, пожалуй, его единственный недостаток, не позволяющий ему до конца «вочеловечиться», – это нежелание расстаться с собственным традиционным образом «злого и страшного».

Но для взрослого читателя такое нежелание – лишь повод ласково улыбнуться.

Книжка динамичная, насыщенная событиями, с выразительными картинками. И если она понравится взрослому, то вполне может стать семейным предновогодним чтением. Это тот случай, когда рассказ существует одновременно в нескольких плоскостях: взрослые читают про свое, дети слышат свое. Но и тем, и другим история является в полноценном своем виде.

Конечно, малышам трех-четырех лет тонкая ирония сказки еще недоступна. Но Волк – образ понятный. То, что Волк – папа и у него есть детки-волчата (вызывающие симпатию), изменяет ракурс восприятия в положительную сторону. Волк хочет кого-то съесть? Понятно. Волк отказывается от этого? Похвально. Малыш должен быть доволен этим обстоятельством. Волк делится со своими несостоявшимися жертвами сладостями? Молодец Волк. Так и надо себя вести. И в целом, с точки зрения маленького ребенка, у сказки хороший конец. Об этом свидетельствует стол, заваленный разными хлебобулочными вкусностями. Единственное, что может малышу не понравиться, это угрожающая поза Волка, нависшего над столом. Но зато как довольны волчата и волчиха (больше похожая на модель из модного журнала ‒ по крайней мере глаза у нее подкрашены синей тушью)! И можно (наверное, нужно) сказать ребенку, что Волк только притворяется злым. А на самом деле он какой? Добрый.

В четыре года, я думаю, ребенок такое объяснение примет с удовлетворением. И вся история тогда будет восприниматься как история про хорошее, правильное поведение. Про исправившегося Волка.

Хотя на самом деле она – про родителя. Про родительскую сущность. Волк очень напоминает родителя. Хотя никто не отрицает, что в нем есть зачатки человеческого.

Марина Аромштам