‒ Мартин, помните ли вы о том, какие книги вам читали в детстве и как вы сами научились читать?

‒ Я помню, как мы с родителями смотрели книжки-картинки, помню, как мне рассказывали разные истории. Не очень хорошо припоминаю, читали ли мне вслух, но зато я много могу рассказать о том, как училась читать моя сестра.

Это был довольно занятный процесс. Мама раз в неделю ходила с нами в библиотеку. И я думаю, что для мамы гораздо важнее, чем читать нам вслух, было приучить нас к тому, что мы можем ходить в библиотеку, брать там любую книгу и приносить ее домой. Моя сестра всегда набирала на неделю огромную стопку из 5 6 книг. Не важно, исторические ли романы, американские триллеры, все, что угодно, но 5–6 книг как минимум.

А я всегда бежал в тот угол, где стояли комиксы, доставал себе тоненькую тетрадочку «Тинтина» и был этим вполне доволен. Мой путь к книге пролегал через комиксы. Сестра пыталась приучить меня к более серьезному чтению, подсовывала постоянно что-нибудь, дарила, но как-то я не очень приучался. Помню, она мне подарила однажды Джона Гришема, но я совершенно не проникся.

Список литературы, который нам выдавали в школе, тоже не особенно пробуждал желание прочесть еще что-нибудь, сверх заданного из классики.

Я не могу точно назвать момент, в который во мне пробудился интерес к чтению, но в какой-то определенный миг это произошло. Я начал интересоваться другими книгами, начал читать, вот тогда-то и Джона Гришема тоже прочел.

‒ С чем это было связано?

– Сложно сказать, но есть, наверное, две версии. Первая: я просто начал интересоваться окружающим миром. Лет в 16 17 я начал много путешествовать, всю Европу исколесил на поезде. Меня начали интересовать истории других людей, в том числе те, которые были кем-то записаны и опубликованы. Это один вариант развития событий. Есть еще второй: я подрабатывал в местной газете, писал репортажи, статейки. И за счет того, что я сам стал больше писать, во мне пробудился интерес к тому, как пишут другие. Я начал читать. Не обязательно художественную литературу, я читал и репортажи других корреспондентов. И вот за счет интереса к тому, как люди пишут, я заметил, что литература сама по себе может быть действительно увлекательной.

‒ Обсуждали ли вы прочитанное с кем-нибудь из родных?

– Нет, не могу припомнить, чтобы в детстве что-то такое было. Но многое из того, чего не было в моем детстве, я стараюсь компенсировать в жизни моих собственных детей.

‒ Сколько лет вашим сыновьям?

– Старшим – пять и три. Я скажу, что мы просто довольно много читаем. В основном это, конечно, книжки-картинки, маленькие коротенькие истории для детей. Оба старших сына в принципе читают одно и то же с одинаковым удовольствием. Обычно мы собираемся за чтением вечером, иногда даже днем. Самое большое отличие детства моих детей от моего собственного: у нас нет телевизора, для нас это важно. Я не смотрю телевизор, жена не смотрит телевизор. Нас это не интересует, и ничто не отвлекает нас и наших детей от того, чем мы хотим заниматься. Если мы проводим время с детьми, то мы можем легко сконцентрироваться на том, что мы с ними делаем.

‒ Как вы считаете, насколько это важно ‒ обсуждать с детьми прочитанное?

– Это очень важно. Очень важно ответить детям на все вопросы, которые возникают во время чтения. И не важно, что именно мы читаем, историю про динозавра или сказку про принцессу, обязательно возникают вопросы: почему одному есть нечего, а другому наоборот? Почему те дерутся, а эти не дерутся, почему один толстый, а другой худой? И так далее. Обычно у среднего сына вопросов больше, а старший злится, потому что он-то уже понял, в чем дело, и хочет читать дальше.

‒ Нужно ли специально работать с ребенком, чтобы он начал анализировать прочитанное?

– Вопрос: зачем? Когда человек читает, в любом случае у него «на подкорке» что-то откладывается. И даже если это сейчас не повлияет на его жизнь, то, может быть, повлияет в будущем, потому что чтение накладывает на наше подсознание гораздо больший отпечаток, чем это видно со стороны. Даже если человек читает ради того, чтобы просто отвлечься и получить удовольствие, то собственно чтение эту функцию выполняет, и все прекрасно. А если превращать чтение в какую-то педагогическую функцию, в педагогический инструмент, то это может только отбить у юных читателей желание вообще приобщаться к книге.

‒ Мартин, ваша книга о джихаде не дает никаких оценок ситуации, она просто позволяет понять, что происходило в голове у Саида и Даниеля, что привело их на путь терроризма. Когда я читала обсуждение этой книги в социальных сетях, меня поразил вывод одного мальчика: «Книга показала, что любой добрый, отзывчивый человек может просто сорваться. В конце концов, они оба хотели попасть в рай». Получается, каждый читатель может трактовать книгу абсолютно по-своему. Нужно ли обсуждать с детьми прочитанное? И в то же время как обозначить границы самостоятельности, чтобы не давить на ребенка?

– Хороший вопрос. Я думаю, стоит открыть телепрограмму, посмотреть, какие фильмы показывают с ориентиром на возраст 11-12 лет, и задуматься, что в этих фильмах показывают. Дети смотрят фильмы про насилие, унижение, жестокость, неравенство, несправедливое отношение к окружающим. И вряд ли мы можем себе представить, что при этом рядом с ними сидят мама или папа и пытаются обсуждать увиденное. Поэтому я считаю, когда речь идет о книге, не стоит так бояться того, что ребенок прочтет что-то не то, поймет что-то неправильно. Если будут устанавливаться какие-то ограничения, то нам нужно всегда понимать, кто эти ограничения устанавливает и в чьих интересах. Об этом мы не всегда задумываемся, поэтому лучше пусть ребенок будет читать то, что он хочет, лучше пусть он что-нибудь поймет неправильно, выразит свое неправильное мнение, и его можно будет обсудить, чем мы будем навязывать ему свою точку зрения.

‒ Как вы считаете, нужна ли в принципе какая-то цензура в детской литературе?

– Нет, ни в коем случае. Я противник любого рода регламентации и регулирования. Любая цензура подвигает нас к вопросу о том, кто будет цензурировать книги и в чьих интересах эта цензура будет осуществляться. Что этот человек будет считать полезным, нужным, а что – нет? Опыт показывает, что чем больше государство вмешивается в литературный процесс, чем больше оно ставит своих рамок, чем больше оно вмешивается в творчество писателя, тем скучнее становится литература, которую эта страна производит.

‒ В России принят закон «о защите детей от вредной информации». Как вы считаете, может ли информация навредить?

– Я думаю, что, прежде всего, следует добиться того, чтобы у ребенка не было страха перед книгой, перед чтением и в особенности страха перед информацией. Информация сама по себе не вредна. Поэтому нужно учить ребенка соотносить ту информацию, которую он получает, с реальным миром.

– Можно ли сказать, что недостаток любви к семье, недостаток уважения, общения в некотором роде спровоцировали приход Саида и Даниеля к терроризму?

– Вы знаете, не могу так уж прямо сказать, что недостаток внимания в семье ведет к таким последствиям. Но я согласен с вами в том, что в семье Даниеля его действительно забросили. Никто не интересовался тем, что чувствует ребенок, что он воспринимает и как перерабатывает информацию, которую получает от окружающего мира. И особенно ярко это проявляется в критические моменты взросления, причем не только в переходном возрасте, но и позднее. В это время ты задаешь себе жизненно важные вопросы. Даниель уже стал молодым человеком, он вполне самостоятелен. Но не оказалось рядом никого, с кем он мог бы этим поделиться. На мой взгляд, хороший отец или хорошая мать – это не какой-то образцово-показательный человек, который воспитывает ребенка своим примером, это не человек, обладающий авторитетным мнением. Это может быть довольно странный, своеобразный человек, со своими мыслями, со своим жизненным опытом, но это человек, который будет рядом с ребенком. Человек, с которым можно поспорить, с которым можно что-то обсудить, можно даже поссориться по поводу какой-то темы. Но с этим человеком можно о чем-то вместе думать.

В Палестине все совсем не так. Там вообще не принято в семье что-либо обсуждать. Это строго патриархальная культура. Отец - глава семьи. Он задает образцы поведения. Он вообще задает тон в семье. И конфликтовать с ним просто невозможно. (В семье Даниеля, в Германии, это было возможно, и я считаю это даже положительным фактором.) Если представить, что в семье Саида могли бы обсуждаться какие-то вопросы между родителями и детьми, то нельзя сказать, что его жизнь стала бы существенно лучше. На его детство пришлась первая интифада, на взросление пришлась вторая интифада. Вокруг шли боевые действия, постоянно кого-то убивали, в том числе его родных, целые семьи сажали в тюрьму, каждый день он видел насилие. И даже если бы все это дома обсуждалось, это никак не изменило бы атмосферу, в которой рос Саид. Если во время первой интифады довольно многие родители пытались защитить свою семью, ограничить детей от соприкосновения с насилием, то во время второй интифады это было уже нереально. Насилие приходило практически в каждый дом. И уберечь детей от того, чтобы они вышли на улицу, выразили свой протест, стало невозможно.

– Мартин, какие книги вы читаете детям, что вы любите сами, что любят они?

– Сложный вопрос, потому что не все эти книги переведены на русский язык. Попробую просто рассказать, о чем те книги, которые нам нравятся. Одна из наших любимых книжек ‒ про динозаврика, который вылупился из яйца. Это яйцо замерзло и на льдине приплыло к острову в южных морях, там согрелось, и динозаврик вылупился. Оказалось, что он попал на остров, где живет профессор лингвистики и много разных экзотических животных, которых профессор научил говорить. У каждого животного есть какой-то специфический дефект речи. И несчастный профессор старается его исправить. Эта книжка замечательно подходит для того, чтобы читать ее вслух: в ней язык очень мелодичный, у каждого животного своя мелодика языка. Там много забавных зверей – это детям очень нравится. У каждого зверя есть свои особенности, свои достоинства и недостатки. Зверям приходится находить общий язык друг с другом, что тоже не очень просто.

– Мартин, есть ли у вас на примете какие-то подростковые книги, которые вы бы хотели в будущем предложить своим сыновьям?

– Вы знаете, думаю, когда они повзрослеют, я не буду ничего конкретного им советовать. У них уже сейчас есть открытый доступ к нашим, родительским книжным полкам. Я даже предполагаю, что они не ограничатся нашими книжными полками, а сами себе найдут то, что будет им интересно. Я почему-то уверен в том, что если, когда моим сыновьям будет лет по 13-14, я приду к ним с какой нибудь книжкой и скажу: «Слушай, вот это надо прочитать обязательно», то, скорее всего, они прочитают это уже в глубокой старости, на пенсии.

Беседу вела Алёна Васнецова
Переводила Татьяна Зборовская
Фото Галины Соловьевой
_____________________________________

Книги Мартина Шойбле:

             
       «Джихад:                        «Сканеры»
    террористами 
    не рождаются»