Поначалу всё шло прекрасно. Милая девочка Алёнушка слушает папины сказки про всякую лесную и домашнюю живность. Мои мальчики тоже с интересом слушали эти сказки, о чем-то спрашивали, мы понемногу обсуждали – в каждой сказке попадалась какая-то странность, несуразица (на современный детский взгляд). То игрушки на Ванькиных именинах подерутся непонятно почему, и Платон просит еще раз прочесть сказку, чтобы разобраться, что к чему (а разобраться-то невозможно – драка возникает без повода). То Козявочка «присваивает» себе весь мир и не хочет ни с кем делиться. То вдруг появляется жутковатый образ потолка, покрытого живой, двигающейся сеткой из мух…

И вот мы дошли до «Сказочки про Воронушку – черную головушку и желтую птичку Канарейку». Услышав название, мальчики впились глазами в страницу: птицы – это наша семейная любовь, мы часто наблюдаем за ними, слушаем их пение в лесу и во дворе, разглядываем, пытаемся фотографировать, собираем коллекции перьев. Но сказка сразу же показалась им странноватой. Ворона, главная героиня сказки, предстает здесь далеко не самым привлекательным персонажем. Почему-то все ее ненавидят – школьники, например, забрасывают камнями. У моих детей было много вопросов и никаких ответов – почему они так себя ведут? Как можно бросать камни в птиц? Что птицы им сделали плохого?

Ворона эта страшно завистлива, ей никто не нравится, она всех ругает. И лишь маленькую желтую Канарейку, улетевшую из своей клетки «попробовать волю», она привечает и даже разрешает ей жить в своем гнезде. Правда, однажды Канарейка заметила, как Ворона принесла в гнездо и съела мертвого, окровавленного воробышка, и глаза у нее при этом были страшные-страшные… «Ведь так она и меня когда-нибудь съест», – подумала Канарейка.

Ворона все время думает только о еде и находит себе пропитание на помойках. Ей совершенно не нравится пение Канарейки, она подозрительна («а вдруг эта канарейка – вообще не птица?») и чрезвычайно неприятна. Полюбить эту «тетеньку», как называет ее милая слабая Канарейка, почти невозможно. И тем не менее, именно этот персонаж и есть воплощение желанной для канарейки свободы в сказке (притче?) Мамина-Сибиряка. А вся сказка – метафора жизненного выбора между свободой и несвободой, теплой благоустроенной клеткой и продуваемым холодным гнездом на дереве.

Дети сразу это почувствовали. Когда я читала им описание осенней жизни канарейки (а та «чувствовала себя самой несчастной птицей, особенно когда шел дождь») и объясняла, что такое саван («земля за ночь покрылась первым снегом, точно саваном»), Платон вдруг встал и очень эмоционально, возбужденно сказал:

– Ну что же она сидит на месте?! Нужно поскорее в комнату лететь, где ее клетка ждет!

Платон угадал. Действительно, буквально в следующем абзаце мы узнаем, что Канарейка уже не раз летала к родному окошку и просила пустить ее обратно – в ее клетке сидели две новые птички, которые страстно завидовали вольной канарейке…

И вдруг я поняла, что вот он – момент истины. Именно здесь и сейчас я должна объяснить своим детям, почему свобода лучше, чем несвобода. И почему нельзя жить в клетке, какой бы красивой и благоустроенной она ни была. Но как мне им это объяснить?!

Я предложила детям представить себя маленькой птичкой, живущей в тесной клетке. О чем мечтает эта птичка, чего ей больше всего хочется? Конечно, полета! Она мечтает о свободе.

– А почему клетка маленькая? Ведь бывают очень большие, удобные клетки, там и полетать немного можно, – резонно заметил младший, Платон. Он «по жизни» человек осторожный, предусмотрительный, не любящий риска и непредсказуемости. К тому же, в его детском садике живут птицы в хороших просторных клетках…

Я оказалась в тупике.

– Но ведь из клетки, какой бы удобной она не была, не видно ничего интересного! – я ищу новые аргументы. – Невозможно же каждый день смотреть на одни и те же стены!

Платон подумал.

– Можно птичкам картинки в клетку ставить. Или обои менять. Сегодня одни, потом другие…

Я временно отступаю – чтобы дочитать сказку до конца. Меня снедает тревога, потому что я совершенно не помню и не могу даже предположить, чем закончится эта история. Вдруг эта несчастная канарейка действительно вернется в клетку, и все мои аргументы окажутся разбиты?

А голодная Канарейка видит из гнезда, как школьники, кидавшие камни в Ворону, принесли зерна и насыпали их в сеть, разложенную под деревом. Ворона предупреждает: это ловушка. Но голодная Канарейка все равно летит к зернам и попадает в сеть. Она зовет на помощь Ворону, и та спасает ее.

Платон в полном недоумении.

– Мам, ну она же сама хотела в клетку вернуться! Вот мальчики бы ее поймали и в клетку посадили бы. А она теперь отказывается! Что она, передумала? Она такая же странная, как вчерашняя муха!

Действительно, вчера мы читали «Сказку о том, как жила-была последняя Муха». И там Платон никак не мог уразуметь поведение мухи: та, оставшись зимой в полном одиночестве, мечтала поскорее умереть, а когда паук ей ласково это предложил – с негодованием отказалась. Ситуация с Канарейкой похожа. Я пытаюсь объяснить Платону, что у людей (и животных в сказках) часто мысли не совпадают со словами, слова – с делами, а иногда и мысли бывают такие разнонаправленные, что никак не превращаются в одну. И Канарейка одновременно и мечтает о теплой клетке, и со свободой расставаться не хочет…
Мальчики смотрят на меня с непониманием. Я продолжаю читать.

«Зажила опять Канарейка в вороньем гнезде и больше не жаловалась на голод и холод. Раз Ворона улетела на добычу, заночевала в поле, а вернулась домой, – лежит Канарейка в гнезде ножками вверх. Сделала Ворона голову набок, посмотрела и сказала:

– Ну, ведь говорила я, что это не птица!..»

Конец.

Мальчики опять смотрят на меня с непониманием. Почему же эта маленькая желтая птичка вернулась в гнездо? Для того чтобы там умереть?! Почему она выбрала отвратительную жадную и недоверчивую Ворону, а не милую заботливую Аленушку? Почему она выбрала голод и холод, а не тепло и еду?

– Понимаете, мальчики … – я не представляю, как комментировать финал. У меня крутятся в голове всякие высокопарные слова о свободе, умные стихи и цитаты, примеры из жизни, но причем здесь бедная птичка?!

На помощь приходит Лёня. Он молчал почти всё время, пока мы читали, но слушал очень внимательно.

– Мне кажется, канарейка слишком рано улетела. Она не подготовилась. Не взяла с собой еды и не придумала, как ее добывать. Одеждой теплой не запаслась. И вообще, она ведь ничего не знала о том, что находится за окном – хотя если она так хотела туда попасть, могла бы и подготовиться.

Да, соглашаюсь я, свобода требует подготовки. Чтобы не получилось так, как с канарейкой.

Леня вспоминает еще одну историю про птичку в клетке. Совсем недавно мы читали рассказ Толстого о мальчике, который выпустил птичку, и та разбилась о стекло… Вот, оказывается, и ей не хватило готовности к свободе.

* * *
Через несколько дней мы отправились с друзьями в лодочный поход по Вуоксе. Я взяла с собой «Аленушкины сказки» и как-то вечером у костра прочитала «Сказочку о вороне…» вслух всем присутствовавшим, и детям, и взрослым. Мне очень хотелось услышать реакцию других взрослых – ведь всем понятно, что это сказка про нас. Про неготовность к самостоятельной жизни, к свободе и ответственности. Про то, что свобода не всегда прекрасна – иногда она тяжела и отвратительна. И мнения детей меня тоже очень интересовали; почти все они были ровесниками Лёни, от 8 до 11 лет.

Закончив читать, я спросила всех: а что бы вы сделали на месте канарейки? Улетели бы? Вернулись бы? Что бы вы рассказали тем двум новеньким канарейкам, которые заняли опустевшую клетку – поддержали бы их мечту о воле? Дискуссия разгорелась серьезная и невероятно интересная. Поскольку все семьи хорошо знали друг друга, то дети не боялись высказываться наравне со взрослыми. К тому же, у нас в принципе не существует запретных тем в общении с детьми. В разговоре возникло много неожиданных поворотов – например, мысль о том, что главный талант канарейки, «вокальный», на свободе никому не нужен (интересно, что мы с детьми при первом чтении вообще не обратили внимания на этот момент). И канарейку кормят дома за то, что она поёт... Так и люди искусства в обществе (а среди сидевших у костра взрослых были и художники, и музыканты) мало кому нужны на «свободе», зато расцветают в неволе, когда их «кормят».

Детей очень заинтересовала возможность дать советы канарейкам в клетке – что им потребуется на свободе? Одни ребята предлагали научить канареек самостоятельно охотиться, другие – договориться с Аленушкой, чтобы та кормила вольных птичек, а те бы ей за это пели…

Мы возвращались к этой сказке и на следующий день, и позже. Приводили примеры из жизни – как полезна свобода и как она тяжела. Старая детская сказка многих задела за живое. Кто-то заметил, что сама ситуация похода – это возможность вырваться из клетки повседневности, пожить на свободе, как в вороньем гнезде. И если мы к походу хорошо готовы, то никакие сложности нам не страшны. Так и со свободой.

А Платон оказался самым младшим участником группы. В стремнинах и на перекатах ему было страшновато; ему совсем не нравилось мокнуть под дождем, грести вёслами и обходиться без любимого вечернего какао. Он хотел поскорее оказаться дома и отказывался признать его «клеткой». Но однажды, во время долгого лодочного перехода, разглядывая облака, шестилетний Платон словно подвел итог нашим многодневным размышлениям: «Я думаю, у каждого человека уже есть свобода. Внутри. Только к ней надо привыкнуть, чтобы не бояться».

Анна Рапопорт