Спустя много-много лет в храме, где я была прихожанкой, я увидела новое издание этой книжки. Только тогда я узнала о том, что переводила ее Наталья Трауберг, и с удивлением обнаружила в тексте глубокие разговоры о Боге и атеизме, которые вели между собой ветеринар и его одноклассник-пастор. В советском издании этих разговоров не было.

Спустя еще несколько лет мы с мужем по очереди читали эту книжку старшей дочери – уже пережив утрату, обливаясь слезами и передавая друг другу главы: «Теперь читай ты, я больше не могу плакать…» Дочке наши слезы были непонятны, ее заворожила история – как когда-то меня маленькую.

А теперь у нас пропала кошка. Мы выкормили ее котенком из соски еще до рождения детей, все 13 лет жизни она боялась улицы... Мы так и не поняли до конца, что произошло, и еще не истаяла надежда найти беглянку. Для дочек это самое настоящее горе; кошка была им мохнатой старшей сестрой, и теперь они пытаются принять и пережить ее отсутствие. Прочитанные когда-то книги помогают им соотнести свои страдания с литературными знакомыми. Пока мы бродим по дворам, старшая вспоминает про Карлсона и сожалеет, что у нашей кошки нет на шее ошейника с номером телефона, как у пса Альберга: «Помнишь, как Карлсон говорил, что у его собаки был собственный телефон?» Младшая грустит, что кошка ушла, не попрощавшись, – и это очень похоже на сюжет книжки Йоке ван Леувен «Пип!» про крылатую девочку Птишку, о которой дочка, похоже, уже забыла, зато помню я.

Дома мы втроем перебираем других знакомых героев. Вот Большая маленькая девочка – в одной из историй у нее убежала такса. Но там все было не так: на собаке был костюм зайца, хозяйка видела, как та убегает, и преследовала ее прямо по пятам. Дочки вздыхают: «Эх, вот бы нам тоже сразу побежать за Масей...» – и мы вместе фантазируем, как на кошке смотрелся бы костюм зайца. Вдруг старшая предполагает: «А может, наша Мася забыла, кто она, как Томасина, и решила, что она какая-то другая кошка?» Младшая одобрительно кивает. Детям это предположение помогает войти в положение любимицы и понять загадочные мотивы, которые могли ею двигать.

Все наши разговоры – о надежде: может, посмотреть еще в одном дворе? Расклеить объявления? Проверить еще один подвал? И только лежащая рядом старая добрая «Книга о смерти» Перниллы Стальфельдт, зачитанная девочками до дыр в возрасте 3-4 лет, говорит о том, что мечта может не сбыться. Но даже на этот случай у детей уже готова книга.

Мария Климова