И хотелось бы тут же вселиться, пойми,
В долговечный Урал, населенный людьми…
Осип Мандельштам, «Кама»

Маленький читатель, который познакомится с «Серебряным копытцем» с иллюстрациями Михаила Бычкова, наверняка запомнит выразительные портреты героев. Дед Кокованя – «большой и бородатый», с обветренным, в глубоких морщинах лицом и лучистыми глазами. Девочка Дарёнка ‒ «махонькая и носишко пуговкой», но видно, серьезная и упрямая. Игривый, любопытный козлик Серебряное Копытце – «ножки тоненькие, головка легонькая, а на рожках по пяти веточек». И «звонкая» кошка Мурёнка, которая улыбается почти как Чеширский кот.

Бычков заботится не только о художественной точности, но и о достоверности образов. В послесловии к книге он пишет, что Кокованя должен быть крепким, выносливым, уверенным в себе человеком. Летом он промывал пески, добывал золото, а это был очень тяжелый труд. Зимой охотился, а чтобы выследить и подойти незамеченным к осторожному лесному зверю, тоже требовалась хорошая физическая подготовка. К тому же, пули и порох стоили дорого – значит, охотником мог быть только тот, кто бил без промаха.

На иллюстрациях у Дарёнки короткие взъерошенные волосы – напоминание о сиротской доле. Она «как большая» умела вести хозяйство: «в избе прибиралась, похлебку да кашу варила» и пр. А ведь девочка была всего «по шестому году». Везде в доме Коковани и даже в охотничьем балагане она изображена с тряпичной куклой, что чуть-чуть «выдает» ее настоящий возраст. И какая же она крошечная в заплатанном тулупе и клетчатом платке, почти доходящем ей до пят, посреди огромного завьюженного леса…

Серебряное Копытце у Михаила Бычкова – вполне реальный козлик, косуля, которых было много на Урале. Шерстка у него гладкая, летом «буренькая», зимой серенькая. Рожки широко расставлены, бугристые, с короткими отростками. Только к зиме он не сбрасывает рога, как обыкновенные косули, – «тогда его сдалека признать можно». Вот для такого козлика Дарёнка приготовила веревочку – вдруг удастся поймать Серебряное копытце, а, когда увидела, стала манить его как домашнего: «Ме-ка! Ме-ка!» И в то же время мы вместе с ней ощущаем, что это сказочное и таинственное существо.

В книге, проиллюстрированной Михаилом Бычковым, множество выверенных деталей, характеризующих быт жителей уральских заводских поселков. В работе над сказом художник много времени провел в Российском этнографическом музее в Петербурге, изучая костюмы и ткани, посуду и разную бытовую утварь, охотничье снаряжение и ружья, росписи для украшения ставен и дверей и т.д. И своими знаниями и наблюдениями он щедро делится с внимательным читателем.

Например, в охотничьем балагане деда Коковани был очаг, то есть печурка. Далеко в лес не с руки возить кирпичи, чтобы сложить трубу. Как же выводить дым? Оказывается, охотник распиливал вдоль кусок неокоренного ствола, выдалбливал желоба в обеих частях, промазывал их глиной и связывал ствол. Глина внутри него запекалась в керамику и не давала загореться дереву. И мы видим, как из такой трубы поднимается к небу струйка дыма, а на крыше козлик грациозно бьет правым передним копытцем, так что балаган «весь как ворох дорогих камней стал».

А какие лыжи использовали охотники? Их делали из прямослойного дерева, просушенного в течение года. С нижней, ходовой, части они были подбиты камусом, то есть шкурой лося или оленя, да так, чтобы ворс был назад, – поэтому лыжи не забивались снегом и не катились с горки при подъеме. Вот идет «по заводу» Кокованя с берестяным заплечным коробом и ручными охотничьими санками, откуда торчат именно такие камусные лыжи. Следом семенит закутанная с ног до головы Дарёнка. И «все соседи дивуются», что Кокованя решился взять ее с собой в лес.

Старый Урал в изображении Михаила Бычкова стал зримым и реальным, но все-таки он словно пронизан волшебством. В маленьком, на несколько десятков домов, заводском поселке, затерявшемся в снежной синеве леса, жили удивительные люди, для которых, по словам художника, красота нужнее камешков драгоценных. «Жили-поживали, добра много не наживали, а на житье не плакались, и у всякого дело было». Только таким и покажется сказочный козлик, порезвится на покосных ложках и, топнув серебряным копытцем, исчезнет…

Что ж, «потешил раз – и будет». Вот только жаль пропавшей вместе с козликом Мурёнки.

Ксения Зернина