Автор, Александр Ткаченко, с самого начала ведет с читателем диалог, и я воспроизвожу его, предваряя собственно чтение. Показываю первую иллюстрацию и спрашиваю детей: «Как вы думаете, кто изображен на этой картинке? Кому может быть поставлен этот памятник?» Не зная текста книги, они повторяют его почти дословно: «Может, это тот, кто сделал первую ракету?» – «Нет, это не Королев». – «Может, это Гагарин?» – «Нет, это не Гагарин и даже не тот, кто первым вышел в космос». Так мы начинаем читать историю жизни калужского учителя, Константина Эдуардовича Циолковского, и дети, как и предполагает автор, заинтригованы: почему же учителю поставили такие памятники, если он никогда ни на чем не летал?

Книга написана так, что сама подсказывает ведущим варианты интерактива: «Как преодолеть земное притяжение? Попробуйте подпрыгнуть...» Мы прыгаем и сразу чувствуем ту самую силу, о которой говорит автор ‒ ни одному из нас Земля не дает взлететь. Так же демонстрируем принцип работы реактивного двигателя: по наводке писателя выпускаем из рук незавязанный воздушный шарик, и он сдувается, делая петли над нашими головами. Опыт веселит ребят, но они еще не понимают, почему же Циолковского считали чудаком, если он смог придумать ракету в то время, когда автомобили еще только учились ездить.

Следующая главка начинается с совсем иной ноты. Перед читателями ‒ умиротворяющий зимний пейзаж. Мы выясняем значение слова «поземка» («Когда снег метет?»), все вроде бы спокойно, но вдруг в изображаемую идиллию врывается лай собак: «Пожилой мужчина в длинном пальто и с раскрытым черным зонтом мчится на коньках вниз по улице к замерзшей реке». Дети хохочут. Диалог местного жителя с городовым о том, кто же это, усиливает комичность происходящего: «Может, сумасшедший сбежал из лечебницы?» ‒ «Никак нет, ваше благородие (…), сумасшедших на улице у нас нету. А это наш учитель развлекается, Константин Циолковский».

Гротескные, карикатурные иллюстрации Ольги Громовой к этому и следующему развороту тоже всех смешат. Пока я их показываю, дети комментируют: «Да-а, чудак! Вот дуралей!» Тут же начинается обсуждение того, как повторить опыт Циолковского, ‒ на улице осень, но ребята всерьез дискутируют, можно ли проделать то же самое на роликах.

Дальше история совершает неожиданный поворот: вдруг выясняется, что Циолковский был глухим. Слушатели сразу притихают и только спрашивают: «Как же тогда он смог стать ученым?» Мы узнаем о скарлатине, которая дала осложнение на уши, а потом о невероятной воле и тяге к знаниям, благодаря которым юный Костя жил на хлебе и воде в чужой Москве, да еще и учился. Снова книга подсказывает, как ее читать: «Вы, наверное, спросите, а в каком же все-таки институте он учился? А ни в каком!» Спрашиваю ребят, как можно еще учиться, если не в вузе. «По книгам!» – «Верно, а где же брать книги?» – «В библиотеке!» – догадываются читатели.

Герой вырастает, возвращается в Калугу учителем, и ребята сами начинают догадываться, как можно преподавать, не слыша ни слова от учеников: «Они писали все на доске! Они писали самостоятельные!» Заодно мы обсуждаем, как общаются люди с нарушениями слуха. Очень надеюсь, что столкнувшись с таким собеседником, ребята вспомнят, что во время разговора их губы должны быть хорошо видны неслышащему.

Прочитав описание опытов со статическим электричеством, мы решаем их воспроизвести. У меня с собой шерстяная варежка, мы пробуем натирать ей бумажного «осьминога», но у нас ничего не выходит. Подают голос родители: «А вы знаете, что наэлектризованный воздушный шарик будет держаться на потолке?» Передаю им варежку и бывший «реактивный» шарик, а пока продолжаю читать. Через минуту родители прерывают: «Вот, держится!» – шарик висит на стене, но оказывается, что наэлектризовать его получилось только с помощью волос, ведь варежка, судя по всему, синтетическая. Дети заключают: «В следующий раз идите покупать варежки с воздушным шариком! Тогда будете знать, обманывают вас, или они правда шерстяные!»

С помощью волос удается, наконец, наэлектризовать и бумажного спрута. Но дети просят: «Давайте дальше читать!» – и мы возвращаемся к жизни ученого.

Эпизод с попыткой Циолковского приспособить к велосипеду мотор и превратить его в мотоцикл вызывает живой интерес. Но дети сразу понимают, что ничего хорошего из этой затеи не получится: «Он же поедет слишком быстро!» Предыдущая ‒ серьезная ‒ главка с экспериментами снова сменилась юмористической. После байки о неудавшемся гонщике, автор рассказывает о песнях неслышащего ученого, и моя аудитория смеется над забавными историями и иллюстрациями.

Тоненькая книжка успевает рассказать и о личной жизни Циолковского. Дети снова веселятся, когда мы с напарником воспроизводим диалоги ученого с супругой через большую слуховую трубку (в качестве нее используем просто свернутый лист бумаги). Подал голос кто-то, разбирающийся в теме: «А сейчас слуховые аппараты маленькие!»

Автор снова подводит передохнувшего читателя к более серьезным темам, а потом опять переходит к анекдотам. Поэтому после описания орбитальной станции и значения Циолковского для современной космонавтики мы следим за тем, как ученый набирает у колодца светящиеся гнилушки («Это грибы?») и раскидывает их по комнате. Да уж, чудак-человек, но действительно гениальный! Остается согласиться с автором: «Полет творческой фантазии Циолковского оказался таким высоким, что сегодня весь мир знает имя скромного учителя, умевшего даже в разбросанных по полу светящихся гнилушках увидеть сияние звёздного неба».

Дочитав книгу до конца, мы еще рассказываем слушателям о переписке Циолковского и 17-летнего будущего известного ученого-физика Д. И. Блохинцева, в честь которого названа наша библиотека. Дети подустали, но слушают с интересом.

Что ж, пора переходить к игровой части. Мы делаем с каждым маленькие бумажные ракеты и запускаем их на «космодроме», временно расположенном возле гардероба...

Мне жаль двух сестер, которые все пропустили. Зато они успевают запустить собственную ракету. Кто знает, может это начало их собственного пути к звездам?

Мария Климова