– Борис, расскажите, пожалуйста, о вашем конкурсе «Новая детская книга». Какие задачи вы перед собой ставили?

– Конкурс был придуман больше пяти лет назад, отчасти как авантюра. Просто хотелось попробовать чего-нибудь нового, свежего. И мы тогда уже понимали, что история с «Гарри Поттером» заканчивается, а новых хороших книг для подростков не так много. Была отчаянная мысль: либо мы уходим из сферы книг для подростков, либо пытаемся найти отечественных авторов. И вообще хотелось протестировать эту нишу и самих подростков: читают ли они? И можно ли для них сделать какой-то проект, который они будут читать?

Сделали, получилось. Цикл «Часодеи» сейчас читается, продано больше 600 тысяч экземпляров. Мы убедились, что можно работать по-другому. Нового «Гарри Поттера», естественно, не будет ни у нас, ни за рубежом. Но, тем не менее, подростки читают, можно для них находить тексты и нужно работать с отечественными авторами. Именно поэтому мы прекратили заключать контракты на новые зарубежные книги. Сейчас работаем только с отечественными.

– Конкурсные номинации каждый год разные. Исходя из чего вы их выбираете?

– Одна номинация в конкурсе остается из года в год, у нее меняется лишь название. Это художественная литература для дошкольников. Все остальные номинации мы действительно меняем. Мы пытаемся нащупывать новые ниши. Ниши, в которых еще ничего не произошло или в которых хочется что-то найти. Вот подростковая фантастика, фэнтези, приключения; вот социальная литература для подростков; вот нон-фикшн. Каждый раз мы пытаемся найти что-то новое.

– Какими критериями оценки рукописей руководствуется жюри конкурса? На последней церемонии награждения вы говорили о том, что судьи расходились во мнениях, у каждого было свое. И результат их выбора – это просто арифметика.

– Я являюсь членом жюри нескольких конкурсов, которые не связаны с нашим издательством. И могу сказать, что нигде нет никаких критериев, ни у нас, ни за рубежом. Никто еще не придумал такой специальной измерительной линейки для литературы, которая позволяла бы четко определить, что такое хорошо и что такое плохо. При этом жюри нашего конкурса очень ответственно подходит к составлению шорт-листов. И, положа руку на сердце: да, эти работы можно издавать все. Мы многим даем путевку в жизнь. За эти пять лет многие наши авторы – участники конкурса – издавались и у нас, и в других издательствах. А дальше, как в любом творческом конкурсе, есть известная доля лотереи. Тут уж как повезет. И тому, кто не победил сейчас, не надо отчаиваться. Твою работу прочитали достойные люди в жюри и высказали о ней свое мнение – это уже здорово. И надо просто продолжать работать. Кроме того, есть победители конкурса, а есть книги, которые издаются по результатам. Победителей в прошлом году было трое, а книг мы издали около двадцати.

– То есть вы печатаете не только победителей?

– Я об этом говорю постоянно. Мы пользуемся конкурсом и шорт-листом как очень серьезной копилкой. Причем не только для себя. Я, случается, в свободное от работы время пишу отзывы и рекомендации для тех, чьи книги мы сами не издаем, но они мне нравится. Я считаю, что их можно рекомендовать другим издательствам. И часто книги этих авторов действительно издаются.

– Борис, вы согласны с тем, что литературные конкурсы – это своего рода маяк для читателей?

– Да. Но я считаю, что рекомендательные функции конкурса – это не самое главное. В России проводится очень мало конкурсов в области детской литературы. А нам чрезвычайно нужна литературная критика, нужно публичное обсуждение и нужны площадки, где сами авторы могут общаться друг с другом. Интернет-публикация в каком-нибудь блоге, где меня читают аж 126 человек, – это здорово. Но нужны именно публичные профессиональные мероприятия, литературные конкурсы. Они позволяют развиваться и авторам, и литературной критике, и, в конечном счете, становятся теми самыми маяками для читателя.

– Бывает ли во время отбора конкурсных рукописей так, что из двух книг одна вам нравится больше, но вы выбираете другую, которую, как вы считаете, лучше примут читатели?

– Здесь, конечно, во мне начинают бороться читатель, любитель книг, и директор издательства, коммерсант. Но коммерсанта я в этом случае всегда в себе убиваю. Взять, например, последнего победителя конкурса Юрия Лигуна и его книгу «Салапапон и Мздыря». Она сложна для восприятия, она новаторская, она достаточно безумна. Я подозреваю, что продать эту книгу будет гораздо труднее, чем что-то другое. Но хочется, чтобы в литературном конкурсе побеждали книги с известной долей именно литературной новизны. Поэтому я, убивая в себе директора издательства, стараюсь голосовать именно за литературную составляющую. А потом наступает момент, когда я легко могу включить в себе коммерсанта, и мы издаем массу книг, которые, может быть, не обладают такими литературными достоинствами, но они совершенно очевидно хороши для потребителя.

– После составления шорт-листа конкурса начинается интернет-голосование. Как оно проходит? И кто в нем участвует?

– У нас есть площадки в фейсбуке, «ВКонтакте», в ЖЖ. Голосование проходит совершенно свободно, в нем могут участвовать все, у кого есть возможность зайти на сайт и проголосовать. Вас интересует, насколько там возможны махинации?

– Подозреваю, что это везде возможно. Но вряд ли речь идет о большом проценте голосов.

– Да, поэтому мы очень спокойно к этому относимся. Многочисленные голосования – очень полезная вещь и для писателя тоже. К примеру, у нас есть 12 тысяч голосов. Проголосовали пусть не 12 тысяч человек, пусть 10 тысяч, но они реально поучаствовали в литературном процессе. Они это обсуждают, им было интересно. Большое голосование привлекает внимание не только к издательству, оно привлекает внимание и к чтению, и к авторам – людям, за которых я лично переживаю и болею.

– Правильно ли я поняла, что в номинации «Воспитание чувств» взрослым голосовать не разрешалось?

– Когда мы обсуждали возможность введения этой номинации, я попросил наших сотрудников обратиться к подросткам в тех группах, с которыми мы работаем в социальных сетях, и предложить им прочитать книги этой номинации и высказать свое мнение. А взрослых я попросил не вмешиваться в этот процесс. Пусть дети сами выскажутся, без умных критиков и учителей. Пусть они между собой всё обсудят и скажут, как им это видится, что нравится и что не нравится. В результате мы получили более пятисот отзывов. Авторам обсуждавшихся книг, я думаю, было очень интересно узнать, что говорят живые дети. Пятьсот отзывов – это дорогого стоит. Причем мы никого не принуждали, дети сами читали.

– Получается, подростки все-таки читают?

– Читают, да. Только чтение для них нужно превращать в игру, в общение, в коммуникацию, в стиль жизни. Текста как такового, по-моему, сейчас недостаточно. Им неинтересно просто сидеть и читать. Книга дает возможность создать свой мир и погрузиться в него вместе с автором. И каждая новая книга – это дополнительный кирпичик в том мире, в котором они играют.

– Номинация «Воспитание чувств» получилась удачной?

– Да, и это вполне логично. Мы к этому шли. Начинали мы с фантастики и фэнтези. Это жанры, которые очевидно читают дети-подростки. Мы убедились, что можно найти отечественных авторов, которые отлично пишут, и подростков, которые увлеченно читают их книги.

Есть хорошие книги иностранных авторов, но в России они не приживаются. У меня есть свои соображения о том, почему это так. В иностранных книгах описываются непривычные, непонятные нашим детям реалии: например, «мама пошла на второй этаж», «площадка для барбекю» и т.п. В книгах должна описываться знакомая подросткам социальная действительность, нужна понятная и знакомая интонация.

Прочитав 70-80 книг в номинации «Воспитание чувств», я понял: нам есть что издавать. Сейчас нужно выдохнуть после конкурса и решить, что издавать и как. Нужно обдумать, в каком виде, в каком контексте. Это интересно, это трогает подростков, им это любопытно. Нужно на нормальной человеческой волне предлагать им книги, и они будут читать.

– Какие книги вы любили читать в детстве?

– В детстве я такое количество книг читал! Конечно, фантастику и фэнтези. Детство у меня было советское – я читал все то, что все дети тогда читали: и Стругацких, и Жюля Верна, и Стивенсона, – все как положено. Был такой писатель Сат-Ок, его книга произвела на меня в детстве очень сильное впечатление и была одной из самых любимых. Недавно я хотел ее переиздать, но «Розовый жираф» меня опередил. Молодцы, здорово.

– Спасибо вам большое.

Беседу вела Алёна Васнецова
Фото Василисы Соловьевой