Слово «домик» – из детского языка. Дети, как правило, не рисуют на своих рисунках дома – они рисуют именно домики. И игрушкам своим строят домики. И сами прячутся «в домике». Кричат, спасаясь от салки: «Я в домике». Когда я ходила в подготовительную группу детского сада, воспитательница показала нам, как рисовать домик в объеме. И у нас даже образовалось маленькое сообщество – «Те, кто умеет рисовать домики».

Домик кажется соразмерным игрушечному миру.

Но это не просто уменьшенная копия дома. Домик – это такой своеобразный «ребенок». «Дом-ребенок». И это не просто слова. За образом дома в любой культуре стоит образ человека. Дом напоминает человека даже «анатомически»: у него есть «лицо» (идя по улице, мы проходим перед лицами домов, «у лица» домов); у него есть окна-глаза (слово окно происходит от «око»); у него есть сердце – очаг, и крыша – шапка.

Услышав название «Маленький Домик», любой ребенок отреагирует почти рефлекторно: это о чем-то близком. Возможно, даже о тебе самом.

И это похоже на правду: не случайно в названии книги Вирджинии Ли Бёртон слово «Домик» пишется с большой буквы. Это не «вид жилища». Маленький Домик – имя.

А история такова. Жил-был Маленький Домик. Человек, который его построил, наложил на него что-то вроде заклятия: Маленький Домик нельзя продать ни за золото, ни за серебро. Он должен стоять на холме, и в нем должны жить потомки этого человека. Не просто жить, а жить счастливо.

И вот Домик стоит на холме, вокруг него сад. Вокруг зеленеют поля и леса. И люди, живущие в нем, действительно счастливы. И Маленький Домик счастлив.

Счастье Домика кажется вечным. На рисунках Вирджинии Ли Бёртон счастливый мир устроен именно так, как его представляет себе ребенок. В центре мира – он сам (Маленький Домик). Отсчет любых расстояний неизменно начинается от Домика. А времени – линейного времени, двигающегося от начала к концу, – не существует вообще.. Время циклично, оно меняет «костюмы» в соответствии с сезонами и так же, как пространство, хороводит вокруг Домика.

Рисунки автора подробно показывают нам устройство этой модели мира. Место Маленького Домика здесь неизменно. Окружающий мир может быть показан с более дальнего или с более близкого расстояния, может меняться его цветовая гамма, но место Домика остается прежним. Домик (или ребенок) просто не может иначе взглянуть на мир.

Однако даже с этого неизменного места домик видит, что мир начинает меняться (на 20-й странице). На Маленький Домик надвигается город. Шаг за шагом, страница за страницей город захватывает и поглощает поля и леса вокруг домика, а потом «съедает» и сад. Город приходит в мир Домика со своими дорогами, машинами и небоскребами. И в какой-то момент Домик вдруг обнаруживает, что живет в ином мире – совершенно чужом. Он не видит солнца за небоскребами, он больше не слышит пения птиц. И никто из людей больше не обращает на него внимания. Стены Домика облупились, окна разбиты. Вроде бы, Домик стоит на том же самом месте – то есть в центре мира, но это почему-то уже никому не важно.

У читателя возникает ощущение катастрофы, неизбежной трагедии. Маленький Домик, очевидно, «изгнан из рая». Изгнание из рая, как правило, требует от героя внутренних и внешних изменений. Но Маленький Домик не способен меняться. Он не может вдруг взять и стать «взрослым», вырасти в небоскреб. Маленький Домик – вечный ребенок. И как ребенок, заброшенный взрослыми, как ребенок, лишенный любви, он становится некрасивым и жалким.

Но автор спасает героя, не позволяет ему погибнуть. Домик почти случайно находит праправнучка человека, который его построил. Она не то что его узнает, но он кажется ей похожим на Домик счастливого детства ее бабушки. И выясняется, что он и есть «тот самый Домик», который нельзя продать ни за золото, ни за серебро.

Праправнучка решает вернуть Маленький Домик «в семью». А для этого нужно первым делом найти ему место. Домик увозят из города на большой машине. И он «путешествует» до тех пор, пока для него не находят подходящий холм среди лесов и полей, где он снова может слышать пение птиц. Его починили, в нем снова стали жить, и Домик опять улыбался счастливой улыбкой.

Сколько понятных ребенку замечательных действий: нашли, узнали, разволновались, повезли на машине, снова стали любить…

Какое «правильное», с детской точки зрения, разрешения конфликта: нельзя торопить взросление. Нельзя навязывать детям взрослые правила жизни, нельзя подавлять ни детей, ни маленькие домики масштабами и делами, не имеющими отношения к детской жизни. Они есть, конечно. И ребенок об этом знает. Но до поры до времени он должен смотреть на мир с вершины холма и знать, что весна непременно придет на смену зиме. И что счастье – такая штука, которая будет всегда. И Маленький Домик есть центр излучения счастья.

Марина Аромштам

Послушать книгу Вирджинии Ли Бёртон «Маленький Домик»