Первые развороты с «рубленым» лаконичным текстом обеспечили полную тишину. Ребята сосредоточенно вглядываются в книгу, даже те из них, кто изначально собирался уткнуться в гаджеты. Вообще, книжка-картинка оказалась удобна с точки зрения проведения групповых чтений: текст звучит недолго, внимание не успевает притупиться, а желание увидеть иллюстрацию не дает глубоко погрузиться в телефонные игры (я всегда показываю каждый разворот после прочтения и прохожу с ним по кругу, чтобы каждый слушатель мог посмотреть). Ну, и военная тематика, конечно, авансом обеспечила интерес мальчишек (девочки почти всегда вежливо слушают, даже если их не очень захватывает сюжет, а вот мальчики, когда им скучно, быстро находят, чем еще заняться).

Где-то на пятом развороте девочка в центре поднимает руку и спрашивает: «А это вообще взрослый человек рисовал?» Пришлось прочесть ей, что автор рисунков, Серж Блок, ‒ обладатель Золотой медали Сообщества иллюстраторов. Еще один вопрос связан с бородой у главного героя: «Он что там, состарился уже?» Больше вопросов не возникает, хотя дети очень внимательно следят за тем, как разворачиваются события.

На этот раз слушатели не замечают фокуса с фальшивым львом, которым прикинулся враг, но заранее чувствуют, что герою вряд ли удастся убить врага на страницах столь малышового (с их точки зрения) издания. Однако это их вовсе не радует, а скорее возмущает. После чтения разворачивается бурная дискуссия о том, детская ли это книжка.

Мальчишки сердятся и злятся на автора и героя: «Так не бывает!», «Это детская книжка, потому что она совершенно нелогичная!», «Да! Зачем он пополз? Если у него была бутылка, надо было сделать коктейль Молотова!»… Постепенно ребята приходят к выводу, что речь в книге идет про какую-то не очень современную войну, раз герои перестреливаются, а не используют гранаты. Тут же начинается спор, были ли витаминные батончики в Первую мировую. Девочка из центра предполагает, что все-таки книжка, может быть, не очень детская, раз у солдат с обеих сторон оказались одинаковые мысли. Но мальчики продолжают настаивать на том, что это издание для маленьких, потому что в нем никого не убивают, по крайней мере, на страницах книги. Дойти до сути не получается, мы вместе застреваем на поверхностном уровне «могло быть ‒ не могло быть».

Я надеюсь, что раз текст вызвал столько эмоций, возможно, когда-нибудь он наведет и на размышления. Но сейчас мы завершаем дискуссию и переходим к следующей части занятия. Впервые пробую технологию «Музей проживания одного произведения», которая заключается в создании некоего предметного выражения событий, обстановки, сюжета прочитанной книги. (Эту технологию разработали Нина Захарова и Татьяна Булавина, учителя русского языка и литературы из г. Свободный Свердловской области.)
В музеях с военной тематикой бывали практически все мои слушатели. Ребята хорошо представляют, что там бывает: панорамы и диарамы сражений, карты, каски, обмундирование, оружие, документы, письма, картины... Я разделяю большую группу на три маленьких, даю каждой по трети текста и прошу сделать «экспонаты» будущего «музея» этой книги. Работа закипела, и спустя некоторое время появляются следующие предметы и рисунки:

Памятка солдата (по тексту книги: «Нужно убить врага, пока он не убил тебя... Враг ‒ не человек»).

Еще одна памятка солдата (врага) с текстом: «1. Враг безжалостен. 2. Не выходить из окопов ночью. 3. Маскировка».

Картинка «Пушечное мясо» (из книги).

Паек бойца: «витамин, фляга, сушеное мясо (ящерица ‒ на худой конец)».

Разнообразное оружие.

«Маскировочное омбудирование» (орфография авторов сохранена).

Картины военных действий (видимо, оставшихся за кадром повествования).

Советские ордена.

Бутылка с бумажкой внутри.

В завершение занятия мы (опять же, по технологии «Музея...») составляем азбуку эмоций, возникавших у читателей или героев. Я называю буквы, ребята азартно подбирают подходящие чувства. Правда, они все время срываются на обычную игру в слова (особенно, с буквой «Ж» – тут же выкрикивают не самое литературное слово; впрочем, затрудняюсь сказать, не отражает ли оно, в самом деле, переживания главного героя). На «п» звучит слово «пофигизм» (с пояснением: «наш»), на «с» – «скука». Будь я Станиславским, сказала бы: «Не верю». Или не хочу верить?

Сложно сказать, что осталось от этого чтения у слушателей. По их лицам и глазам мне совсем не показалось, что им было скучно или безразлично. До сих пор не знаю, правильно ли то, что я не стала подводить их вплотную к основной идее книги, которую на двух предыдущих чтениях поняли первоклашки. Старшие ребята прожили и прочувствовали «Врага» по-своему. Хочется надеяться, что эта книга, как посеянное семечко, еще прорастет в них. А может, это и правда очень детская книжка, и для ее восприятия важны чистота и непредвзятость?

Мария Климова